- Когда состоялось ваше первое знакомство с Италией?

Это было в 1993 году, однако прошло оно не в Италии, а в Москве, на предприятии, где я тогда работал. Сразу после окончания филологического факультета МГУ меня пригласили ассистентом в представительство итальянской компании. Самое забавное, что говорил я тогда только по-французски. За границу же я впервые попал в 90-м году, и было это во Франции.

-А что это был за регион?

Прованс. Я был студентом и поехал на сбор картофеля на местных полях. Я прожил там два месяца и даже заработал немного денег – собирать картошку в Провансе не тождественно сбору картошки в Можайске, сами понимаете. На поле приходилось отправляться в 5 утра до жары, и, конечно, мы все не высыпались, но зато работа заканчивалась в 9 утра, и у нас был свободный день. Мы объехали всю Францию, по крайней мере южную.

Так совпало, что глава семьи, в которой я жил, профессионально преподавал энологию и искусство сомелье. Он, кстати, сейчас работает в России. Между прочим, он итальянец по отцу. Ещё до войны его предки бежали от режима Муссолини и обосновались в Провансе.

- Вам наверняка было несложно выучить итальянский.

Конечно, это же близкие языки, романские. В Италии же я оказался только в 1997 году. На тот момент я уже четыре года работал с вином. Мой маршрут был достаточно стандартный: Римини, Венеция, Флоренция. Но для меня это было сногсшибательное открытие! Рим же я увидел позже, в 1999 году. Можно сказать, что моя любовь к Италии более отстранённая, метафизическая. Я филолог по образованию и знаю итальянскую литературу. Поэтому Боккаччо – это просто то, на чём я вырос как профессионал. Хотя я и не романист, но итальянская классика была для меня обязательной.

- Есть ли у вас какие-нибудь увлечения, связанные с Италией, помимо вина?

Вино занимает 99,99% моего времени и личного пространства, но зато с ним очень много смежного: и гастрономия, и туризм, и восхождения. Я ими серьёзно увлёкся в последнее время. Понятно, что там, где у меня дом, в Венето, нет серьёзных вершин. Максимальная, кажется, Монте Бальдо – 2200 метров. Тем не менее, для восхождения требуется определённое мужество, усилие, это помогает поддерживать форму.

Я часто общаюсь с итальянцами из мира вина, и многие из них удивляются разнообразию вин в винотеках России, в частности, в Москве. Как вы считаете, насколько интересно представлено итальянское вино?

Если сравнивать Москву с ведущими мировыми столицами, то мы уступим, наверное, только Нью-Йорку, но точно будем на уровне Лондона. Так сложилось исторически, и скажу без ложного пафоса, что, если убрать Simple, то, наверное, карта вин была бы совершенно иной. В 1994 году – году основания Simple – было всего две компании, которые специализировались на итальянском вине. Без нас вряд ли рынок был бы точно таким же. Мы были нонконформистами. Если вспомнить 1994 год, то тогда в обществе бытовало советское представление о вине: грузинское и молдавское вино для масс и французское для элиты. Тогда же хлынуло и немецкое вино низкого качества, а Италии вовсе не было. По какой-то случайности, а может быть по наитию и волею судеб, мы начали не с vino da tavola (столового вина) и не IGT (дорогого), а с DOC из разных регионов.

Так совпало, что после 1994 года границы открылись ещё больше, и народ поехал не только в Турцию и Испанию, а также во Францию, Германию, Скандинавию и, конечно, в Италию. Открывались фабрики, налаживались торговые связи. Мы понимали, что стоит предлагать новые продукты. К счастью, нам помогала кухня, которая пришла одновременно с развитием туризма. В 1995 году открываются первые итальянские рестораны: «Иль Помодоро», «Садко Арлекино», «Садко Аркада» (где было 3 итальянских ресторана). Бывшие советские рестораны стали расширяться. Затем уже появилась мода на Made in Italy. Ну и самое главное – глобальное хорошее отношение итальянцев к русским и русских к итальянцам.

- Получается, что у россиян появилась финансовая возможность выразить свою любовь и восхищение Италией.

Именно так. Причём во всём. Мы влюбились сразу же в карпаччо, пасту и в итальянскую одежду.

- Я недавно беседовал с Оскаром Фаринетти, основателем Eataly. Мне было интересно, почему движение Slow Food и Eataly зародились именно в Пьемонте и почему зона Ланге-Роеро и Монферрато, внесённая несколько лет назад в список ЮНЕСКО, стала уникальной винодельческой зоной. Вы несколько лет назад написали книгу про вина Пьемонта. Расскажите про этот регион.

С XVI века происходит перемещение резиденций савойских королей по ту сторону Альп. Они отгораживаются от постоянно преследовавших их бургундцев. В этой связи опека французского короля и проигранные кампании не могли не привести к тому, чтобы в 1574 году физически от него отгородиться высоким забором из Альп и не перенести резиденцию в Турин. С этого момента начинается другая страница итальянизации швейцарцев, которыми, по сути, были представители савойской династии. Пьемонтское королевство было квазинезависимым и сохранило независимость от Сардинского королевства. Процесс закончился в 1861 году естественным образованием объединённой Италии во многом благодаря их усилиям.

- С первой столицей Италии в Турине.

Совершенно верно. Естественно, когда вы живёте в столице, вам гораздо проще экономически и политически развиваться. Поэтому всё, что происходило в экономике Италии за последние 150 лет, шло из Пьемонта: «Фиат», «Оливетти», компьютерные технологии. В Пьемонте граница между городом и деревней давно стёрта. В этой связи здесь больше дисциплины и требований. Откуда пошли первые энологические школы? Из Альбы. Потому что территории первых винодельческих зон были начерчены фактически волей королей. Для них это была территория, которую нужно осваивать. Зачем им Тоскана, если у них под боком было то, что они привыкли пить. И плюс здесь имеется соседство с французским кузеном. Эта интерференция наблюдается и в кухне, где ингредиенты итальянские, руки итальянские, воздух итальянский, а технологии смешаны с французскими.

- Говорят, что вы пишете книгу о Тоскане?

Да, правда я приостановил работу в 2014 году из-за кризиса. Надеюсь с этого года опять вернуться за стол. Она написана на треть. У меня сейчас появился хороший стимул: я начал сотрудничество с Аттилио Шэнцей, богом ампелографии Италии, человеком, который знает всю картину сегодняшних виноградников страны. Это очень авторитетная фигура, автор огромного количества научных трудов и книг, популяризирующих Италию и её виноградники. А третий мой соавтор – это Михаил Алексеев, президент банка ЮниКредит. Он отвечает за эстетический вид книги, ведь он отличный фотограф.