Винченцо Трани – РБК: «Русские боятся, что за границей их ненавидят».

Кто такой Винченцо Трани.

 Президент Итало-Российской торговой палаты, основатель каршеринга «Делимобиль», председатель правления холдинга Mikro Kapital, занимающегося в том числе кредитованием малого и среднего бизнеса. Начал профессиональную деятельность сотрудником итальянского банка Monte dei  Pasqui di Siena SpA. В 2000-2004 годах работал старшим советником Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) по содействию развития малого и среднего бизнеса в России. Затем был директором в таких российских банках, как Банк Интеза, МДМ и Росэнергобанк.

«В России вся жизнь предпринимателя уходит на бизнес»

- Вы приехали в Россию в 2000 году. Какие возможности вы увидели здесь?

- Впервые я приехал сюда, когда решил навестить отца на новом месте работы: он был представителем банка, и его направили в Россию. Моими первыми словами были «Куда ты попал?!..»Тогда было уже лучше, чем в девяностых, но все равно плохо. На улицах темно, старые автомобили, которые ломались посреди дороги. Но что мне очень понравилось – это потенциал рынка. Мне не верилось, что европейская, в сущности, страна может так долго оставаться в ужасном состоянии. Поэтому я сразу начал искать возможность участвовать в развитии России. Тогда я не говорил по-русски, поэтому откликнулся на вакансию на английском языке, напечатанную в Moscow Times, - ЕБРР требовались банкиры, которые имели опыт кредитования малого бизнеса. Знаете, я думаю, что цель каждого финансиста – искать недооцененные жемчужины. Когда жемчужина всеми признана жемчужиной, она уже стоит дорого и в нее бессмысленно вкладываться. А когда все думают «Какая ужасная страна», - именно в этот момент нужно внимательно на нее посмотреть, может быть, это не совсем так. 

- Что вас больше всего удивило в российской деловой практике? Чем ведение бизнеса в России отличается от Италии?

- Практика ведения бизнеса тут была совершенно иной. Я заметил, что крупные банки вообще не заинтересованы в малых предпринимателях. Некоторые банки в открытую говорили: «Если нужна сумма кредита ниже 100 тысяч евро, не обращайтесь к нам». В Италии все происходило с точностью да наоборот Особенность Европы в том, что большая часть предприятий – это малый бизнес, он является основным двигателем экономики. Второе отличие – подход к развитию бизнеса. Итальянские предприниматели всегда сосредоточены на каком-то одном направлении, исследуют его очень глубоко и никогда не сходят со своей узкой дороги. Чаще всего в этом секторе работали еще их отцы и деды. В России каждый старался иметь бизнесы в разных сферах. В те времена рейдерство было обычным делом, у предпринимателей были огромные риски, поэтому они предпочитали диверсифицироваться. Отличался и образ жизни. В России вся жизнь предпринимателя уходит на бизнес. Они работаю с утра до вечера. Итальянская модель другая, она предусматривает баланс между личной жизнью и профессиональной. Посмотрите на хозяина ресторана – он начинает работу в 10:30, закрывается в три, потом открывается в шесть и закрывается в одиннадцать вечера. Этот баланс скоро появится в России, он уже начинает появляться: в Москве – меньше, в регионах –больше.

- В 2009 году вы основали компанию General Invest, специализируются на управлении активами и брокерском обслуживании. Выгодно ли оказалось инвестировать в российский фондовый рынок?

- Когда мы начали работать, первой задачей было убеждать наших инвесторов, что стоит вкладывать в Россию вообще. Сейчас в нашей группе компаний 70-75 % иностранных инвесторов. Мы объясняли, что информация о России, которая есть за границей, не всегда соответствует реальности, что на самом деле инвестиции сюда достаточно безопасны по сравнению с другими развивающимися странами. Сейчас инвесторы и клиенты больше боятся геополитических рисков. Не того, что Россия уйдет в дефолт, а международных конфликтов, которые могут усложнить жизнь. Но это уже другого рода риски, согласитесь. Уровень доверия сильно вырос. Но и геополитические риски надо оценивать реально. Например, санкции, которые Запад вводил с 2014 года, не навредили России так, как все ожидали, - рынок неплохо пережил трудные времена. И ситуация с коронавирусом показала, что Россия- одна из немногих стран, где госдолг еще достаточно низок. Заходить в страну в кризис, если госдолг низкий, намного более безопасно, чем зайти во Францию, Италию и США, где он на безумно высоком уровне.

- Похоже, что 2007 год был периодом наибольших надежд для российской экономики. Даже в 2019 году, до кризиса с Covid-19, Российский номинальный ВВП был таким же, как и в 2008 году. Не жалеете, что поехали в Россию, а не в Китай, например?

- Динамика не идеальна, но бывает и намного хуже. Если бы в Италии была такая динамика ВВП, как в России, о, как были бы ради наши инвесторы! С другой стороны, я обращаю внимание и на другие ценности, не только на деньги. Работать в стране, где существует социальный рейтинг, где нет даже свободы пользоваться интернетом, где население в некоторых районах не имеет возможности написать электронное письмо друзьям – я говорю о Синцзян-Уйгурском автономном районе КНР, это проблема намного больше, чем ВВП. Не собираюсь инвестировать в Китай, потому что для меня это очень сложная страна.

«Когда кредитуется потребление, это как наркотик»

- В 2008 году вы основали компания Mikro Capital, чтобы финансировать малый бизнес. Для микрофинансовых организаций риск дефолта по кредиту очень высок. Почему вы решили начать это дело?

- Кредитованием малых предпринимателей я занимался еще в Италии. Прежде всего, это очень интересно с точки зрения бизнес-модели: это и социальная деятельность, и очень выгодный бизнес. Исторически это древняя услуга, она существовала еще в Римской империи. Я помню, что коллеги из других банков думали, что ЕБРР занимался только этим в социальных целях: дефолты большие, невыгодно, неинтересно… А мне все это нравилось, потому что изнутри банка, который принадлежал ЕБРР, КМБ-банка, банка кредитования малого бизнеса, где я был зампредом, я все-таки видел финансовую отдачу.

В 2005-м, когда ЕБРР продал этот банк, возврат на инвестиции банка составлял 35 %, это огромная цифра. Уровень дефолта был ниже 1 %. Почему многие не видели эту интересную нишу? Потому что подход инвестора в России был таким: заработать сейчас и очень много. А тут так не получится: вам нужна инфраструктура, лицензии, куча сотрудников, надо поговорить с каждым предпринимателем, смотреть, как он ведет бизнес. Это трудоемкая работа. Конечно, все наши коллеги переориентировались в направлении кредитования населения. И случилось то, что мне очень сильно не понравилось: появилось больше 5 тыс. МФО, которые кредитовали население под 600 % годовых. Это ростовщики, а не кредитные учреждения. Потом ЦБ почистил это огромное количество операторов, но репутация микрокредитования оказалась подпорчена.

- В чем ваше конкурентное преимущество на этом рынке? Как изменился сам малый бизнес за эти годы?

- Главное преимущество тут – скорость. Надо быстро выдавать займы и изучать реальный потенциал предпринимателя. Его очень сложно увидеть, цифры не позволят однозначно сказать, что это успешный бизнес. Система налогообложения такова, что у малого предпринимателя другой баланс, чем у крупной компании. Сами же предприниматели изменились очень сильно. Одно из лучших воспоминаний: когда я только приехал в Россию, я познакомился с владельцами сегодняшней группы компаний Agama – они занимаются замороженной продукцией. Мы в КМБ-банке кредитовали их на очень маленькие суммы. Сейчас у них по Новой Риге огромные заводы. Здесь видно социальную ответственность бизнеса: если клиенты растут – значит, вы хорошо сделали свою работу. Вы наверняка слышали об Амедео Джанини – он был сыном итальянского мигранта, и во время кризиса банк отобрал у его отца все, поэтому Джанини очень хотел помогать другим предпринимателям. Он сужал небольшие суммы предпринимателям, которым никто другой не давал денег. Сейчас он известен как основатель Bank of America.

 - Я знаю российские МФО, которые выходят со своими услугами на экзотические рынки, например в Африку. Как вы оцениваете перспективы таких компаний?

- Мы инвестируем, например, в Никарагуа. Мир должен дать предпринимателям возможность развиваться. Где-то нужно выдавать по 10 $, где –то по 10 млрд. $, но кредитовать предпринимателей очень полезно. Когда кредитуются расходы населения, потребления, это как наркотик. Вы выпускаете на рынок деньги, которые на самом деле дают удовлетворение производителям продукта, а не физическому лицу, которое его покупает. Я ненавижу американскую модель кредитования. Создание кредитной ямы – это огромная проблема.

«Иногда клиенты жалуются, что пахнет хлоркой»

- Насколько быстро российские компании реагируют на изменения? Как вы оцениваете их уровень цифровизации?

- Обстоятельства всегда стимулировали российские компании меняться со скорость. Света. Вы помните, с какой скоростью развивалось сельское хозяйство, когда в 2014 году ввели санкции? Это просто нереально. Сельское хозяйство – это рынок, который во всем мире развивается очень медленно. Надо 30-40 лет, чтобы что-то изменилось. Уже к концу 2015 года диверсификация ВВП России выросла как раз благодаря сельскому хозяйству. Ситуация с коронавирусом  с этой точки зрения намного интереснее, потому что все произошло не за полтора года, а за полтора месяца. Проблемой сейчас являются некие неожиданные изменения конъектуры, которые возникают за счет того, что глобальный рынок распался на множество национальных. COVID-19 напомнил каждому жителю планеты, что его собственные безопасность и развитие важнее, чем то, что происходит у соседа. Я думаю. Мы за это еще заплатим, потому что национальные рынки развиваются намного медленнее, чем глобальный. И здесь очень важен рестарт – правительства должны начать открывать границы. Проблема границ касается не только туристов. Это проблема развития бизнеса, невозможность посмотреть другие модели за границей.

- Мне кажется, что российские компании довольно консервативны – во многих действуют устаревшие модели управления. С чем это связано?

- На мой взгляд, здесь большую роль играет уровень компании. Когда мы говорим о компании, которая в листинге на бирже, я вижу довольно структурированный менеджмент и очень хорошее корпоративное управление: менеджмент очень независим от собственников. Если мы спустимся на уровень непубличных компаний, то во многих из них собственник сам участвует в управлении. Эти компании, конечно, быстрее адаптируются к изменениям рынка, потому что управляет ими один человек, но здесь меньше развита система роста команды, плохо с делегирование полномочий. В Италии таких компаний тоже хватает. Например, крупные модные бренды продолжают работать по такой логике – есть семья, которая управляет бизнесом. Думаю, что момент доверия в компании, где есть собственник, по-прежнему очень важен. Есть риск, что на некоторые контрольные позиции ставится свой человек, но обычно он бывает опытным.

- Вы основатель «Делимобиля». В таких городах, как Москва, каршеринг кажется успешной моделью. А в регионах у него есть будущее?

- Я с самого начала рассчитывал на развитие региональной сети. Транспорт в Москве очень развит. Есть метро, есть автобусы и огромное количество такси. Там, где инфраструктура совсем не так велика, каршеринг мог бы сильно помочь. Мы использовали время карантина, чтобы увеличить автопарк в городах России. Стремимся к формуле: около 500 машин на один город-миллионник. Уровень в более крупных и относительно мелких городах, конечно, отличается, но наши автомобили ездят и далеко от Москвы, скажем в Геленджике.

- До коронакризиса шеринг казался идеальной моделью. Сейчас его многие опасаются – пользование общими вещами повышает риск распространения инфекции. Эти страхи пройдут?

- Я ориентируюсь на цифры. И могу сказать, что выручка в июле достигла исторического  максимума за все месяцы с 2015 года. Это как раз показывает, что люди, наоборот, переориентируются на каршеринги, потому что понимают, что они в машине одни, нет ни водителя, ни других пассажиров. Они чувствуют себя в относительной безопасности. И конечно, мы соблюдаем жесткие правила стерилизации автомобилей, наши клиенты даже иногда жалуются, что пахнет хлоркой. Но это ради безопасности.

«Бизнесу нужна специализация»

 -Я знаю ряд итальянских компаний, которые очень успешны и на мировом рынке. А вот российские несырьевые компании, тот же «Яндекс», «Mail.ru», МТС, выходят в основном на рынки бывших республик СССР, а на Западе не слишком известны. Почему?

- Вы не представляете, как это грустно для меня. Моя функция как председателя Итало-Российской торговой палаты – развивать не только итальянский бизнес в России, но и российский бизнес в Италии. Если мы посмотрим на потенциал «Яндекса» или «Mail.ru», который можно реализовать за границей, он не сводится лишь к интернет-ресурсу или такси-агрегатору. Уровень диджитализации в России намного выше, чем в Европе. И очень важно, чтобы менеджмент российских компаний более серьезно относился к развитию за границей. Нельзя работать только на рынке СНГ. Например, итальянский бизнес рос преимущественно за счет экспорта, потому что страна маленькая, всего 60 млн человек. Если бы мы захотели производить в Италии товары исключительно для итальянцев, мы были бы мертвы уже давно. Потому я считаю, что особая проблема – это некое название. Менеджмент компаний боится, потому что они не понимают эти рынки, считают что конкуренты на Западе более развиты, а на самом деле это далеко не так. Другая причина -болезненная русофобия. Причем двоякая. Во-первых, иностранцы боятся всего, что касается России. Этот эффект появился  недавно, после 2014 года. Во-вторых, сами русские боятся, что их ненавидят, что они неприятны другим. Потому что вы-де русские, а в России все плохо.

- А с точки зрения качества мы конкурентоспособны?

- Возьмем рынок, очень известный в Италии, - мебельные компании. Могу сказать, что качество мебели в России сейчас достигло итальянского уровня. Российские предприниматели часто нанимают дизайнеров из Италии. Ваши предприниматели привыкли работать в более сложных условиях, чем их коллеги на моей родине, поэтому они могли бы развивать бизнес даже в наших высококонкурентных условиях. И не только в этом секторе. Продукт в России есть, и он очень хороший. А вот чего нет у большинства небольших компаний – это капитала, чтобы идти за рубеж. Для этого нужна инфраструктура. В последнее время я видел очень интересный проект, который сделал ВЭБ для поддержки экспорта. Есть и недавно созданный Российский экспортный центр, он делает отличную работу. Государство старается помочь, но сами компании часто не решаются идти за границу. С этим надо работать. Зато очень много предпринимателей, которые хотят построить себе запасной аэродром за границей, - у них есть бизнес в определенном секторе в России, но они решают купить какой-то случайный бизнес в Германии или Италии – вдруг завтра в России станет плохо, и я перееду туда жить. В России у вас ИТ- бизнес, а в Германии вы покупаете клинику. Это очень плохо, потому что бизнесу нужна специализация. По опыту могу сказать, что огромное количество российских инвестиций в Италию неуспешны именно по этой причине. А если вы делаете за границей то, что вы хорошо умете в России, это намного более перспективно. Партнеры и конкуренты в другой стране будут смотреть на вас, если вы придете туда со своим бизнесом, чем если вы просто вложите деньги.

- Как бы вы оценили последние 20 лет экономического развития России? Какие возможности были упущены?

 -Область, где многое было сделано неправильно, - работа по поддержке малых предпринимателей.  Можно было сделать намного лучше. Ослабить регулирование Центробанком крупных банков, которые кредитуют малый бизнес, поскольку его развитие –это развитие всего государства. Зато Центробанк провел шикарную работу по укреплению рубля. Любое другое государство после санкций такого уровня через год-полтора пришло бы к дефолту. Я не могу найти лучший пример правильного государственного управления

Автор: Дарья Сальникова, Максим Момот.

источник: https://pro.rbc.ru/demo/5f2fc7869a7947aa440e05aa